Момидзи-гари по-приморски, или Ё% твою мать!

Ёпиграф:

Приезжает Ванька из Парижу, усадил свою Маньку - и рассказывает: “Манька-а-а-а, красота там такая - ё% твою мать! На енту Фефелеву башню полез - мать твою ети! Яросельские поля их эти - твою мать! В Лувру пришел - мать-перемать! Мань, ты чо плачешь-то?” - “Красотища-то какая там!”

18 октября мы сходили в однодневный поход, в котором у меня закончились матерные слова. Нужно было срочно гуглить новые.

Почему?

Потому что - красотища-то какая там!

Я такого никогда не видела. Мы вышли из остатков сентября, а пришли в декабрь, и каждые сто метров пути пейзаж неуловимо менялся. И я охала, ахала, и подвывала от ошеломления красивым вокруг, потом утомилась ахать и была вынуждена начинать выражаться нецензурно, чтобы хоть как-то отразить ту бурю эмоций, которая захватывала.

В общем, сходили мы на хребет Большой воробей под руководством Сергея Волкова.

В 7 утра мы выехали из Владивостока в сторону Анисимовки. В восемь с копейками были на месте встречи у магазина, точное время затрудняюсь сказать, ибо в этом походе я не фиксировала точные цифры в блокнотик. В девять с копейками двинулись в сторону водопада Маруськины слезы, подбираясь к южному бочку Воробышка. Компания была отличная, бодрая, шли весело и быстро, налегке. Погодка хмурилась, куталась в низкие облака и изредка роняла снежинки. Исходно синоптики обещали нам дождь, но обещания не сдержали. Видимо, украли комплектующие дождя, пока завозили его на небесный склад. Тендер выиграли - а потом все разворовали. В общем, пошли мы на хребет без дождя, как дураки. Но как-то не особо грустили по этому поводу, ибо у подножья было около 7-8 градусов тепла, мокнуть не очень-то и хотелось.

Лес ярко пах листвой - и чем-то неуловимо сладким. Шевелила носом, пыталась унюхать, что же это такое, но не смогла. Решила, что это так пахнет наша сладкая жизнь: всего час езды на машине - и уже такие великолепные виды! Нам, приморцам, с Приморьем очень повезло, конечно. “Нам нельзя забывать, что мало кто из людей умеет жить, и что искусство жить является к тому же самым важным и самым редким из всех искусств - исчерпать всю чашу красоты, кому это удавалось?”, - как раз вовремя попалась мне на глаза цитата из “Проблем души нашего времени” Карла Густава Юнга. Юнг просто никогда не был у нас. Когда лезешь в гору - можно не только исчерпать всю чашу красоты, но и прочувствовать лично каждый ее миллиметр, а потом от этой красоты будут еще два дня побаливать квадрицепсы и прочие жопцепсы. Мы, приморцы, умеем жить. Нас природа местная научила.

Дошли до водопада Маруськины слезы, я хотела сфотографировать красоту, но руки из жопцепсов помешали - получилась бледная пародия на реальный вид. Водопад совершенно экзистенциален: потоки прозрачной воды стремятся с высоты, журчат, суетятся, куда-то торопятся. На суету потоков философски взирает огромный замшелый камень: ему некуда торопиться, он тут лежит давно, у него шикарная зеленая шуба, у него все хорошо. Время и пространство. Время течет, меняется, пролетает, - пространство лежит, ждет, дает опору потоку времени.

После водопада наш рукпох Сергей показал на отвесный склон, покрытый лесом и сказал: “Теперь мы будем подниматься вот здесь”. “Хороший тамада, - подумала я, - и конкурсы интересные”. После похода на Ольховую уже успела понять, что пересеченка - это путь, и если тропы нет, то хороший турист - сам себе тропа. Однако там мы шли по пересеченке вдоль хребта, а тут же надо бодро шлепать посреди леса с набором высоты. Ну, мы и пошлепали.

Японцы осенью устраивают “момидзи-гари”. “Момидзи” - это их спецслово для покрасневших осенних листьев японского клена, а “гари” здесь обозначает “охоту”. Любование красными листьями клена испокон веков было включено в профессиональную деятельность местных поэтов.

Ёса Бусон написал об этом всем простенько и со вкусом:

“Алые клены.

Как на них ни посмотри –

Они хороши”

И не поспоришь.

В эпоху Хэйан местная знать садилась в лодочки и активно начинала плавать в своих садовых прудах, играя на музыкальных инструментах и распевая стихи об осени. У нас с собой лодочек не было, прудов вокруг тоже не наблюдалось, поэтому мы любовались красными кленами более сермяжно, по-русски: продирались через кусты, топая в гору, время от времени повторяя: “красотища-то какая, е% твою мать!”.

Удачное время мы выбрали, конечно. На вершине горы прошел снежок, и вскоре осенняя красота постепенно начала превращаться в зимнюю. Довелось увидеть очень хрупкий и быстротечный момент: богатая красками листва осени, припорошенная снежинками вызывала очень странное, но интенсивное эмоциональное состояние. Я такое испытывала впервые. Надя, которая шла за мной, выразила эту мысль очень четко: “Как так может быть, чтобы одновременно и осеннее, и зимнее настроение!”. Мы испытывали сразу и щенячью радость от первого снега - и торжественную меланхоличность от огненного листопада: толстый снежно-лиственный ковер, сочетание красного и белого, тишина и прозрачность превращали реальность в сон.

И в этом сне мы продолжали топать. На некоторых крутых и скользких участках я вообще включала 4WD и проходила путь на четвереньках - это было быстрее и надежнее. Снега становилось все больше, деревья воспользовались сочетанием высокой влажности и слабого ветра - и дружно нарядились в прозрачные ледяные кристаллики. Мы даже видели цветы багульника-рододендрона, покрытые инеем. Яркие краски стали приглушаться, будто боги начали разбеливать палитру. С каждым шагом мы были все дальше от осени и все ближе к зиме. Переход из осени в зиму - это совершенно архетипическая история для жителя северного полушария, но удивительно было не просто пассивно проживать этот переход, а переходить буквально - ногами.

И вот пейзаж перелинял на зимнюю шубу, как заяц. Я ожидала бешеного ветра по мере приближения к вершине, но выяснилось, что ветер в моей голове был более сильным, чем он оказался по факту. Большой воробей в этот раз, видимо, решил показать туристам все, что у него есть. Достал из погреба и расстелил перед нами уже полностью зимнюю сказку. Пушистые елочки. Белизна склонов. Приглушенность звуков. Преодолели кусочек заснеженного курумника. Захотелось пить - попробовала есть снег, он оказался вкусным, как в детстве!

Снегоедение радовало меня недолго. Дальше захотелось есть уже по-серьезному. Я спросила нашего рукпоха о том, когда же мы будем кушать. “А давайте прямо сейчас!” - ответствовал он. Как-то я вовремя спросила, видимо. Вообще, в этом походе было ощущение синхронистичности и потока: все случалось вовремя, группа была согласованная, шли быстро и легко, и даже время для поездки были выбрано вон какое удачное - Воробей перед нами сумел раскрыться во всей своей красоте.

Упали там, где шли. Развернули еду. Я выволокла из рюкзака огромный городской пуховик, который мне накануне порекомендовали взять знающие люди. Закуталась в него прямо поверх мембранки. И было вполне тепло. Знающих людей я в этот момент очень благодарила, ибо без пуховика можно было легко дать дуба. Некоторым нашим участникам было довольно прохладно на вершине. Пока перекусывали - ощутила, что у меня онемели пальцы ног. Треккинговые ботинки мои после похода на Ольховую приказали долго жить, ибо были очень древние, и на этот раз у меня были на ногах уставные берцы типа “утка”. Кожа ботинок отсырела от снега - и задние лапы у меня были мокрые. Начала даже переживать, что дальше я буду всю дорогу идти с онемевшими пальцами, что они не согреются. Но выяснилось, что если начать быстро идти - то все тело отлично согревается!

Я поняла, почему гринтуровцы так быстро ходят. Это они так отапливаются.

Дальше мы уже спокойненько дошли к вершине с метеостанцией, спустились в седловинку, насладились зимним лесом - и вышли к тригоному Туманной. Туманная встретила нас плотным туманом - и толпой туристов. Для фото с тригономом нужно было вставать в очередь, как на какой-нибудь китайской достопримечательности.

Дальше мы оставили Рената на вершине - он шел с нами с планом затусить на вершине и переночевать, - и начали спуск. Воробей был бы не Воробей, если бы и на спуске он не явил нам очередную порцию матерной красоты. Туман разошелся - и в небе открылась огромная просинь с сияющим солнцем, снег заиграл электрическими искрами. А вниз по склону развернулась панорама желто-красного леса. Величественный контраст двух миров, осеннего и зимнего, предстал перед нами теперь уже под другим углом. Мы снова охали, ахали, матерились, восторгались и пытались это дело сфотографировать. Но фотографии не передавали великолепия происходящего. Видимо, поэтому туристом быть козырнее: увидишь все своими глазами, - и оно стоит и мокрых ног, и мокрых носов, и озябших пальцев, и отвалившихся ног.

И дальше мы пошли возвращаться в осень и в реальность. Спустились и пришли к машинам быстро, сильно засветло, и нам даже не понадобились фонарики. И к счастью, потому что я точно помнила, что клала фонарик в рюкзак, но когда начала его заранее искать - на всякий случай, то никак не могла его найти.

Отступление: я обнаружила интересное. Вот дома живет Домовой. А в рюкзаке туриста, оказывается, живет Рюкзачный. Он точно так же прячет вещи. Ты вот вроде помнишь, что клал нужную вещь вот в этот кармашек - но когда ищешь, то ее там нет! Но стоит сказать: “Рюкзачный-Рюкзачный, поиграй - и назад отдай!” - то вещь возвращается на свое место. Когда мы спустились с горы - фонарик лежал во внешнем кармане. Там, куда я его и положила при сборах. А на вершине горы, когда я весь карман чуть ли не вывернула, фонарика там не было! Рюкзачный, видимо, решил поиграть тем предметом, который был мне наименее нужным в этом походе. Так что он явно добрый, хоть и вредный.

Это мой третий поход в жизни. Первый был на Смольные водопады, второй - на Ольховую. И я заметила, что каждый поход будто имеет свой нрав. Этот нрав складывается из характера локации и маршрута, погодных условий, состояний людей на этом маршруте, личного состояния участника. Но как будто это не все. Как будто еще есть нечто глубоко бессознательное, нащупывающее связь с чем-то базовым, природным внутри психики. И оно может многому научить, главное - внимательно вслушиваться в те аспекты вселенской мудрости, которые могут открываться в моменте. В этом смысле каждый поход - как инициация. Поход на Воробья получился эстетически богатым, немного мистическим - и одновременно каким-то воздушно-легким, беззаботным, светлым - как солнечный зайчик. После него я принесла домой потрясенность красотой природы - и очень уютное пушистое ощущение оптимизма. Как будто хребет юн душой, общителен, он встретил нас очень радостно и зарядил на обновление.

Спасибо за прочтение. Успешного туризма вам, друзья. И пусть ваш котелок всегда варит =)

-=Ульяна Полянская, школьник Гринтура от 2025 года=-