Удэгейское кольцо. Легенда о Бульдозерах

Маршрут: Национальный парк «Удэгейская легенда»: р. Большая Уссурка (мост на Дальний Кут) – г. Заманиха –Никитин Ключ – р. Большая Уссурка – кордон на Корейском прижиме – Ковалевская тисовая роща – Лаулиньский прижим - р. Большая Уссурка (мост на Дальний Кут).

Участники:

Николай Лукьяненко – рукпох;

Марк «Тойота» Ковалёв – навигатор;

Владимир Милькин – фотограф;

Руслан «Мудрый» Малышко – завснар;

Ксения Острижная – казначей;

Валентин Голохваст – оператор, помощник навигатора;

Елена Дейкун – завпрод;

Антон «Спелик» Владимиров – медик;

Рузиля Вазихова – участник;

Ренат Искандаров – участник;

Ирина Аксюта – участник;

Владимир Коньков – участник.

Барахло:

Навигация: два комплекта карт, два компаса, электронные карты в телефонах;

Бивуак: четыре палатки, костровой тент, котёл 8 л, котёл 10 л, сковорода, дощечка, пила цепная, топор, тросик костровой, 2 чумички, газовая горелка на аварийный случай.

Мультимедиа: личные телефоны, дрон Валентина.

Прочее: аптечка, ремнабор, пауэрбанки.

Photo by: Вова Милькин, Рузиля Вазихова, Вова Коньков.

 

 

 

     

«Лучше доехать, чем не доехать»

Руслан

        Тьма. Всепожирающая, завывающая диким зверем ледяная мгла, окутавшая поля и перелески в долине Большой Уссурки, с каждым часом всё сильнее швыряющаяся мокрым снегом и явно намекающая случайному путнику, что живым здесь не место. Эта холодная осень диктует свои условия, и ты должен подчиниться, кожаный мешо…

…музыка электро, электро

му-музыка электро, ди-джей, добавь эффекта…

      Пока ещё слабые, едва различимые звуки, резко контрастирующие с общим торжественным спокойствием, заставили чёрную, почти осязаемую пелену напрячься наэлектризованными тучами, удивлённо повернуться туда, откуда с рёвом и разухабистым ритмом из динамиков двигалась маленькая светящаяся точка.

     Пригнувшиеся, было, под давлением ледяного ветра высохшие камыши резко качнулись в обратную сторону, когда рычащая всеми подкапотными лошадьми гибридная «Вокси» взлетела на пригорок, разрывая туманное марево ослепляющими лучами фар, сбивая едва проступившую на дороге наледь…

Party, don’t stop! Everybody what’s up?

Shake it, shake it, baby! People, people hey-hey!

    Духов погоды нельзя так игнорировать. Особенно здесь, среди древних холмов, пропитанных магией древних капищ, где шаманы почтительно приносили жертвы, выпрашивая у высших сил немного удачи на охоте, да хорошей погоды на рыбалке. Надо напомнить самонадеянным людишкам, где их место.

      И снег, слегка кружившийся до того в воздухе, постепенно обретает объём, хлопьями облепляя дорогу, вековые деревья, до того едва видневшиеся по обочинам, подступают вплотную к дороге, вытягивая к дерзким пришельцам корявые клешни веток и упавших стволов, а сама дорога теряет асфальтовое покрытие, превращаясь в наезженную, но извилистую и, как будто бесконечную, грунтовку. Луна, издевательски проглядывая сквозь быстро бегущие облака и голые ветви деревьев, только подчёркивает сгустившийся вокруг мрак.

    «Вокси», цепляясь предусмотрительно переобутыми в зимнюю резину колёсами за наледь, преодолевает повороты, не поддаваясь на провокации отвилков-обманок, уводящих от дороги в хищно скрипящий ветвями холодный лес, размётывая снежную круговерть, разрезая фарами чёрную осеннюю тьму…

СОСЁМ СОЛОМИНКИ, КАЧАЕМ СТРИНГАМИ!

        И тьма отступает, как будто смирившись с неодолимым напором стали и электричества, съёживается под деревьями, а снегопад как будто схлопывается на минуту, открывая взгляду подвесной мост, спящие в ожидании хозяев машины, палатки на заднем плане, тёмную воду реки…

     «Вы думаете, что одолели духов удэгейских земель? Тех, кто веками наводил священный трепет на всё, что живёт и растёт среди этих холмов и каменных останцев? Лишь глупец скажет, что победил, мудрый же скажет: «пропустили». Мы ещё увидимся… Батоны».

 

1. Белый цвет зелёных троп

"А что мне делать прикажешь, если душа требует

романтики, а жопа – приключений?"

х/ф "Карибский Кризис"

 

"Как смеют боги противостоять мне?!

Не припоминаю, чтобы давал им разрешение"

Терри Пратчетт - "Опочтарение”

 

 - Ты знаешь, далеко-далеко на севере, где от одних названий редких населённых пунктов веет непроходимым буреломом, медведями и плотоядными насекомыми размером с грузовик, есть место, где ещё сохранилась незримая власть орочонских богов.

       Даже после прихода колонистов, принесших с собой кресты и ружья европейской культуры, даже после переезда русских старообрядцев из Южной Америки, своим возвращением устроивших своеобразную реконкисту, даже сейчас местным жителям приходится жить и охотиться с оглядкой на своенравных и капризных тотемных божеств.

     Именно туда, где для защиты людей от инфернальной языческой силы был создан национальный парк «Удэгейская легенда», мы и отправимся. Мы будем первой спортивной группой, которой разрешили пройти по нацпарку со времени его основания. Никто не знает, что нас там ждёт, ведь обычно там ходят только по экотропам. Мы же сделаем кольцо с посёлка Дерсу, зайдём на три вершины, переправимся через Большую Уссурку, посмотрим на тысячелетние тисы.

        На склонах горы Заманиха мы попадём в урочище СамадиБя, в переводе – Стойбище шамана. Это скальные останцы разной высоты; считалось, что в этом месте обитают добрые духи, а шаман, что сможет забраться на вершину скалы, получит невиданную силу (или превратится в одного из местных кабанов, не справившись с потоком энергии. – зловеще добавил Руслан). В этих местах проводили культовые обряды и ритуалы, и до сих пор там отмечают появление призрачных животных и людей, светящиеся в ночи движущиеся огни… И да, я пока не очень понимаю, как быть с Йети.

         - Ети? Ну, надо чаще мыть…

         - Да нет, там, говорят, Снежного Человека видели. Придёт он к тебе ночью в палатку, дыша свежим перегаром и склоняя к сотрудничеству, что будешь делать?

          - А. Ну, это тебе лучше с Валентином посоветоваться. Он, говорят, Атлантиду видел…

Лидер местных коммунистов по прозвищу Красный Волк и его любимый гранатомёт по имени Маша

              - Так, ладно. – Колян вывел на экран топу. – Пока я склоняюсь к маршруту: посмотреть тисовую рощу, пройти вдоль Большой Уссурки по тропе и подняться без тропы на гору Заманиха. На гору идём инкогнито. Маршрут получается порядка пятидесяти-шестидесяти километров. Все должны понимать, что идти в день нужно будет пятнадцать-двадцать километров. Вдоль реки дорога хорошая, это вселяет некоторую надежду на хорошую скорость (каждый раз, когда кто-то говорит, что там-то и там-то хорошая дорога, по которой «Приусы» проезжают, у меня в памяти всплывает обложка книжки Отто Кариуса «Тигры» в грязи» с характерной фотографией). Марк, ты навигатор, вот для тебя трек. Первый день – план зайти на гору Заманиха, высота 1181 м. Стартуем с 200 м высоты, поэтому набирать прилично. После третьего километра залезаем на интересный хребет со скалами. Я так понял, там очень мало кто ходил. Вряд ли успеем спуститься до темноты, поэтому ночуем где-то в хорошем месте на хребте. Примерно пройдём за день пятнадцать километров. Чтобы не тащить воду, будем топить снег.

               - Коль, а можно я пятилитровку с собой наверх захвачу? Мне сильно карман не тянет, а время сэкономим.

         - Ну, если чувствуешь в себе силы, дерзай. – хмыкнул Коля и продолжил: - на следующий день тоже идти пятнадцать-семнадцать километров (участок местности на экране сменился, сдвинув трек вправо). – Спускаемся к реке Большая Уссурка. Находим там острова Три Сестры, купаемся, загораем. И идём на кордон в баню.

             Вот это уже интересно. Баня посреди Большого Ноябрьского Похода? Такого ещё в моей практике не было. Предлагаю категорически уважить рукпоха, как говорил в таких случаях один мультяшный страус.

           - День третий, нужно пройти по дороге пятнадцать-двадцать километров. По пути заходим в тисовую рощу. Гуляем там налегке. И да, там водятся красные волки. Реликтовые. Не распугайте их там своими шутками похабными.

***

           Ну что ж, план-банан не выглядит невыполнимым. Оформляем документы на проход в нацпарк, подгружаем карты в разные девайсы, получаем снарягу в каптёрке, попутно заявляемся на местные соревнования на самый большой из ноябрьских походов. Потому что у нас в Техасе всё большое.

            Мёрзлая земля глухим ударом встречает подошвы треккинговых ботинок.

«Вот и прибыли, нна»

       Утро не принесло заметного прояснения в снежной пелене и, продегустировав на завтрак модный кускус с беконом, соединившись с автономным спецподразделением в лице Иры и Вовы, налюбовавшись на стоящий у моста совершенно зверского вида шнековый транспортёр для зерна (с его помощью, как позже выяснилось, местные старообрядцы, выращивающие сою, перевозят эту самую сою через реку для дальнейшей продажи в Китай), форсируем реку через длиннющий, протянутый над ледяной водой, подвесной мост.

     Подвесной мост, соединяющий Дальний Кут и Дерсу с большой землёй. Он же – своеобразные ворота нацпарка, по дороге от него можно невозбранно выйти к кордону на Корейском прижиме. Рядом – паромная переправа, на момент похода неработающая из-за низкой воды. Там же рядышком находятся скальные обнажения – «Бохо». Место, если верить путеводителю, использовалось для проведения культовых обрядов и ритуалов.

     По реке, несмотря на снег и сильный спад воды, шустро носятся моторные лодки с рыбаками. Пройдя пару километров по дороге, сворачиваем налево, под поднятый шлагбаум и продвигаемся по подразбитой лесной дороге вглубь удэгейских земель. Впереди – Колян в гринтуровской бронежилетке из шкуры с жопы дракона на голое тело («доброе утро, Вьетнам!»), а следом – наш навигатор с лисьими ушками на шапке («Я волк! Волк, а не лис! Красный, нафиг, волк! Шерстяной волчара. О, как я хорош, как мощны мои лапищи!»), следом, колонной, все остальные. Практически сразу из-за поворота показывается дико поднятый, видимо, с учётом местных дорожных условий, «Крузак», из окна которого, завидев столь странную компанию, едва не вываливается один из местных охотников. Видимо, выглядим мы настолько нетривиально в заносимом липким снегом лесу, что сердобольный дядька настойчиво предлагает нам спастись в его зимовье, а узнав, что мы идём дальше в лес, охает и советует, в случае аварии спилить на зимовье замок, после чего уползает домой пить чай и рассказывать, что новые звери в тайге завелись. Неадекватные и зелёные.

         Дорога, тем временем, сужается, пересекаясь с мелкими ручейками и, наконец, упирается в небольшой мостик-гать, за которым мутирует в относительно проезжабельное (на вездеходе) дно оврага со струящимся по дну ручейком. Дальше нам не надо, дорога уводит на север, а нам пора выходить на отроги Заманихи, тянущиеся справа от нас. В принципе, повернуть можно было ещё раньше, однако Марк уговорил Коляна пройти по дороге максимально далеко, чтобы начать на более пологому склоне и уже с него выйти на трек. «Да будет так», сказал Колян, и двенадцать гружёных едой и снарягой монстров приморского туризма ломанулись по скользкому откосу в снега и чепыжник вокруг одного из притоков Островного ключа, начав плавный подъём на хребтик с юго-западной стороны от Заманихи. Здесь основными препятствиями на пути можно считать только местами довольно густой подлесок и снежный покров выше щиколотки (поздней осенью). Однако, с набором высоты всё более очевидно, что мы попали в снеговую тучу: снег усиливается, а снежный покров на земле приближается к уровню колена. Подъём, при этом, довольно комфортный, позволяющий горлопанить матершинные песни практически на всём протяжении.

           

                                      Семиметровый скальный останец на фоне Коляна

             После обеда на гребешке, выходим к короне скальных останцев в районе высоты 903. Здесь липкий снегопад усиливается ещё сильнее, чувствуется, что местным духам не по нраву боевая песня ландскнехтов на корявом немецком от Спелика. Свинцовая туча, опустившаяся на хребтик, оскалилась проступающим из её туманного подола буреломом в седловине, подул мокрый ветер, неся новый снежный заряд.

            «Но ведь Колька говорил, что среди этих скал обитают добрые духи!» - повис в воздухе немой вопрос. «Духи добрые, если шаман, поднимающийся к ним, добрый, а ты, редиска, хуже Сарумяна» - послышалось в шуме деревьев и вое ветра. Ах, тааак…

            Тем временем, уровень снежного покрова поднимается выше колена. Поспорив немного с Марком и придя к какому-то консенсусу, Валентин даёт мне компас, сообщает азимут и передаёт эстафету тропёжки.  «Работаем, страус, работаем!» На участке от высоты 903 – пупырь 893 и далее практически до плоской вершины Заманихи к локальным препятствиям добавляются бурелом (терпимый, островками, но регулярный), помноженный на высокий снежный покров в данное время года, что создаёт опасность травм при неосторожном прохождении: под снегом не видно глубоких провалов между стволами. На крутоподъёмных участках передвигаться необходимо с осторожностью, особенно под тяжёлым рюкзаком. В районе останцев, помимо бурелома, такую же подлянку создают большие валуны. При этом подлесок почти исчезает и не доставляет большого беспокойства, что хорошо.

           

                                                                   Winter Assault

         В седловине после взгорка, когда до вершины остаётся метров двести пятьдесят по вертикали, Коля, посмотрев на сгущающиеся сумерки, командует остановиться. Непогода здорово нас затормозила, но это пока не критично. Рассудив, что отдохнувшими и два раза поевшими мы будем идти быстрее, рукпох отдаёт приказ создать поляну.

        Немного растащив в стороны ёлки-палки и утоптав снег («пока враг рисует карты наступления, мы меняем ландшафт, причём, вручную»), табаримся, готовим ужин, ржём и, где-то в одиннадцатом часу, отбиваемся. Вместе с заходом солнца, как обычно, резко упала температура, а вот снег не прекратился. «Возможно, это и к лучшему, - пронеслась сонная мысль. – Было бы ясно, мороз был бы злее…»

 

2. 去河边的野猪小径

Дорогой кабана, идущего к реке

«We stop, consider the land that we travelled

Our map's at home, direction unravelled,     

But we ride                                                   

We ride…»                                                   

«Dethklok» - «The Lost Vikings»

 

«Лучше с едой и водой, чем без еды и воды»

                              Руслан

            - РУУЗИЛЯЯЯ! – от гортанного боевого клича Рената застывший в утренней позолоте зимний лес как будто снялся с режима «пауза», наведённого рано пришедшей в эти края зимой. Рухнула с деревьев тяжёлая снежная шуба, вспыхнуло на вершинах ёлок-палок утреннее солнце, стаи птиц тревожно заверещали, а из бурелома, оставляя недовольный запах, спешно уползло что-то большое и шерстяное.

           

Типичный пример буреломного островка ближе к вершине. Мелочь, а неприятно.

     Вчерашнего снегопада как не бывало, но морозец с утра даёт о себе знать. Под божественный голос дядьки Магомаева из переносной колонки собираем барахло, не так, чтобы сильно спеша, завтракаем и постепенно выдвигаемся к несделанной вчера вершине. Ну, тут у нас всё стабильно – снег чуть выше колена (а иногда и чуть ниже), островки бурелома, которые надо обходить, россыпи камней. Уклон на данном этапе почти исчезает, вершина представляет собой небольшое плато, густо поросшее лесом. Триангуляр стоит на маленьком взгорке, уверен, летом в «зелёнке» его можно легко пропустить.

           

Вершина горы Заманиха. Смотреть вообще не на что… Было бы, если бы не Лена, Ира, Ксю и Рузиля. Их присутствие любой ландшафт в шедевр превратит.

     Пилим небольшую фотосессию с зажёгшимся с пятнадцатого раза фальшфейером (тигра бы оценил. Медведь бы плюнул и ушёл), Валя запускает дрона, после чего какое-то время его укрощает. Идём на спуск с противоположного склона. Здесь у нас к бурелому снова прибавляются большие камни, и Марк предлагает взять немного левее, чтобы не набирать высоту после сброса. И мы взяли левее немного…  потом ещё немного… а потом ещё немного, пока от отрога, который мы должны были оседлать для выхода к реке, нас не отделило поистине православное расстояние.

           Но спуск тут менее агрессивный, довольно ходко спускаемся почти до седловинки на 969, после чего траверсим склон уже в обратном направлении. Шустрый Валя убегает вперёд проверить наличие дороги, а группа, тем временем, подтягивает хвост и выдвигается следом. Валю находим метров через четыреста, на том самом месте, где мы должны были спускаться изначально, а впереди издевательски маячит невысокий хребтик, на который так не хотел карабкаться Марк. Поистине, как говорил мастер Уг-Вэй, «Тот, кто бежит от судьбы, там её и находит». На часах время обеда, делать нечего, придётся точить. Режим обжорства нарушать нельзя. Создаём поляну, делаем снег жидким и готовим божественное зелье с рёбрышками (один раз перевернув котёл, а то что-то экшена сегодня маловато). На часах – четырнадцатый час, тучи снова сгущаются, настроение у всех… нервное. Впереди хребтик, дорога чёр-те где, а ведь нас в бане прекрасные туземки ждут сегодня вечером. Как говорил один мультяшный страус, «Хаба-хаба».

            Подгоняемые развратными мыслями, врезаемся в снежный покров склона, раскидываем его, не хуже бульдозерных ковшей, и, после короткого траверса, переходим на спуск. Всё, дальше только вниз. «Ага!» - издевательски сказал лес и подсунул к списку локальных препятствий россыпи мелких камней под неглубоким снегом, видимо, остатков старого курума, частично затянутого тонким слоем почвы. Камни эти довольно подвижные и от снега скользкие, утыкаясь в них после перелезания очередного бревна, советую быть осторожными, потому то, ну короче.

            По мере спуска, на склоне начинают попадаться кабаньи лёжки и следы пятнистых оленей. Живности тут много, людей опасается и презирает. Отдельные стаи пятнистых оленей поднимаются только при критичном сближении, оставляя на снегу ещё мокрые следы. Кстати, чуть ниже гребешка на южном склоне Заманихи внимательный путник увидит большие красные метки, которыми размечены экотропы. Они и не дают обманываться мнимой необжитостью этих мест: часа через полтора-два спуска склон пересекается со старой дорогой, петляющей вдоль Никитина ключа. Как местные духи ни пытались нам показать, кто тут батя, а «Гринтур» так просто не запутать!.. – и тут же, не пойми, откуда взявшаяся длинная ветка с характерным звуком «Авада Кедавра!» со всего размаху встречается с неприкрытым шапкой участком лба. Ладно, назовём это прощальным поцелуем и поспешим по дороге навстречу бане и разврату.

           

                                                           Заход на пит-стоп

      Шурша по палой листве и грязному снегу тяжёлыми шнурованными ботинками, поскрипывая ременными лентами рюкзаков, ходко продвигаемся по дороге в сторону кордона. Через какое-то время, пройдя слияние Никитина ключа и Большой Уссурки, Коля показывает налево, в сторону реки:

            - Ну что, кто там хотел сразу троих удэгейских девушек? Вот, пожалуйста, Три Сестры.

            Прошу любить и не жаловаться, что это острова. Плоские куски суши, покрытые галькой, вольготно расположились вдоль течения Арму, по сезону обещая неплохую рыбалку, но нам дальше, к кордону на Корейском прижиме. Пройдя обустроенную поляну для кемпинга на ручье Ангинка, в сумерках подходим к небольшой каменной пещерке в гранитной скале. Залажу туда – там зимуют комары и очень тепло. Пещерка, а, точнее, ниша, совсем маленькая, боковые отвилки слепые и сплошные, без завалов. На первый взгляд ловить нечего, а второй делать уже некогда: за парой поворотов маячат огоньки кордона.

            Дыра внутри гранитной горы. Жить - можно, лазить – негде.

        Егеря на кордоне, сонные и, как будто, под лёгким градусом, с четвёртого раза понимают, чего от них хотят, со второй попытки доводят нас до бани, предупреждают, что воду придётся натаскать самим и пытаются уползти. На хвост одному из них тут же наступает кованый Ирин ботинок и, столкнувшись со стальным взглядом, незадачливый соня, всё-таки, организовал Ире с Вовой небольшой двухместный домик, в котором немного позже как-то сам собой третьим номером очутился Марк. Вот так, дамы и господа, всегда помните, что Марк может завестись даже в самой приличной семье ;) Как позже выяснилось, егеря настойчиво предлагали девчонкам затусить и у них в домике, однако, после понимания мотивов столь благородного поступка, были посланы в далёкое пешее путешествие к истокам Сисуахуаны. Будьте бдительны, леди и не леди, даже в сонных сторожах иногда просыпаются похотливые гоблины.

 Передышка на стоянке «Ангинка»

р. Большая Уссурка

           Тем временем, налаживая контакт с местной флорой и фауной, выясняем, что в одном из домиков живёт Вова, Лена и жутко довольный тем фактом, что он не спит, как мы, в палатке и не шарахается ночью по лесам, Вишневский. Со своей неизменной раскайфованной улыбкой пил он чай на веранде домика, пока подошедший Марк, рассыпавшись в благодарностях к заботливо предоставленной кружке, чай этот не сглотал.

           Расставив палатки вокруг бани, растапливаем там печку, отпуская шутки про бомжей, готовим на этой самой печке ужин, сушим снарягу. Спустя какое-то время, девочки безобразие это прекращают, выпроваживают самцов наружу и используют баню по прямому назначению. Самцы не растерялись и, пока мы с Русланом и Вовчиком селились в палатку и ходили после девчонок в баню, успели сползать обратно на кордон, угоститься местным дьявольсконгениалкогольным коктейлем, поболтать с местными удэгейцами и насмотреться на не менее местные артефакты (судя по виду, чжурчженские), которые тут время от времени находят.

            Утро началось не с кофе…

***

            С Вовчиком мы договорились восстать пораньше, дабы растопить печь и согреть помещение бани к тому моменту, как все проснутся. Во славу Сатаны, разумеется.  И вот, значит, под утро температура обрушивается где-то под минус двенадцать, яркие звёзды издевательски смотрят с морозного неба, отражаясь в тонком снежном покрывале. Выход из палатки в такую пору сопоставим с выходом в открытый космос, о чём, не торопясь покидать тёплые и уютные спальники, мы с Русланом нашего героя и предупреждаем.

            - Я всё для себя решил. – твёрдо отвечает Вова, уже полностью одетый, с лицом, полным холодной решимости, подползая к выходу из палатки. – Долг зовёт.

            - Оно того не стоит! Глупец, ты готов всех нас погубить ради завтрака?!

            - Увидимся в аду! – взвизгнула молния внутренней палатки, холодный воздух, напущенный мстительными удэгейскими богами, рванулся внутрь, вытесняя остатки тепла.

            - Вова, постой! Ещё не поздно передумать! Никто не назначал тебя дежурным, ты можешь спать ещё полчаса!

           - Все мы звёздная пыль… - прошептала в ответ Вселенная из открытого тамбура, сверкнув ледяными иголочками далёких звёзд, жадно поглотив остатки того, что мы надышали за ночь и дав взамен нечто настолько холодное, что становится трудно сделать вдох.

           - Вакуум, вакуум!! – в аварийном свете красного фонаря крик Руслана отозвался похоронным звоном. – Всем покинуть корабль!

         Вываливаемся наружу и, недовольно урча, идём на стук раскалываемых нашим бравым космодесантником поленьев. Странно, как звонкие удары не разбудили половину лагеря, ну да ладно. Печка без драйверов всё равно не заработает, это даже мне известно, а Вова, как-никак, программист и знает, что делает.

Банный день

            Мало-помалу в нагретую баню начинает подтягиваться народ. Снаружи медленно занимается холодный рассвет, в розовато-синем мареве угадываются домики, составленные рядом с баней удэгейские ульмаги, знакомые ещё по походу на Бо-Джауса, и неугомонный Вовчик, уже несущий с реки два больших ведра воды.

            Готовим завтрак. Выкладываем пакетики с кашей, сардельки, засекаем время… В этот момент то-то пошло не так и открытыми оказываются ещё и тушёнка вместе с кабачковой икрой, предназначенные на обед. Лена, как настоящая леди, не говоря ни слова, одним только уничтожающим взглядом объясняет парням, сколь они были опрометчивы в своих действиях, после чего вскрытые ништяки волшебным образом оказываются вновь герметично запакованы в тару, сооружённую из пластиковой бутылки и надёжно скреплённую скотчем.

            Со скрипом, медленно, но верно, выдвигаемся. Следующая наша цель – Ковалевская тисовая роща недалеко от деревни Дерсу. Сама старообрядческая деревня находится буквально через поле, однако, нам туда, к сожалению, не по пути, да и времени осталось мало. На развилке, спустя пару километров после кордона, поворачиваем направо и, не заходя на серпантин, спускаемся по тропинке к ключу. Здесь начинается экотропа, представляющая собой трёхкилометровое кольцо, петляющее среди растущих тут и там тисов, среди которых встречаются действительно интересные экземпляры вроде пятисотлетнего (если верить данным с керна) дерева, целой рощи плотно растущих тисов и где-то прячущегося в лесу тысячелетнего «Тиса Желаний», который никто так и не нашёл.

            Оттуда по серпантину невозбранно переходим к Лаулиньской скале, гордой башней возвышающейся над Островной протокой. Вот тут, действительно, есть на что посмотреть – прямо под скалой Островной ключ сливается с вольготно разлившейся здесь Большой Уссуркой, зрелище, от которого одновременно веет величием и вековым спокойствием. Тут есть несколько смотровых площадок на самых высоких точках скалы, между которыми натоптаны конячьих размеров тропы, а сам Лаулиньский прижим в конце неолита-раннем железном веке был укреплённой точкой; сохранились даже остатки замляного вала и тридцать восемь западин – ям, на месте которых располагались жилища. Это вам не это, по меркам того времени – довольно крупный посёлок, потому археологи и предполагают, что это место вполне могло быть родовым центром, где обитал местный старейшина, которому были подчинены поселения поменьше в долине Имана. А что, расположение, действительно, удобное: замыслив недоброе, подобраться сюда проблематично, особенно, если тебе не рады. Одно непонятно, где на этой скале, в случае осады, планировалось брать воду? Не станет ли твоя неприступная крепость смертельной ловушкой, в случае чего?..

Тот самый мегатисище

Вид на Лаулиньский прижим

Великая река Андуин Большая Уссурка в месте слияния с Островной протокой. Вид с Лаулиньской скалы.  

Главное украшение Лаулиньского прижима

     С этими мыслями поднимаемся по серпантину к небольшому перевальчику, обозначаем его как Лаулиньский перевал и героически преодолеваем. На этом список препятствий можно закончить – от перевальчика дорога, прихотливо извиваясь вдоль склона сопки, плавно спускается к мосту через безымянный ручей и выходит снова к протоке Островной. Здесь, уже недалеко от отвилка с шлакбаумом, с которого начался парой дней раньше наш снежный забег, стоят несколько тракторов и кунгов, вокруг которых что-то делают местные. Буквально рефлекторно из шести лужёных глоток вырывается громоподобное:

По полям, по поляям

Синий трактор едет к нам!

            Мужичкам, после того, как они перекрестились и дочитали текст экзорцизма, только и осталось, что наблюдать, как утоптавший дорогу не хуже одной тысячи слонов (привет Терри Пратчетту) отряд исчезает среди деревьев, постепенно переложив порядком осточертевшую всем детскую песенку сначала на мотив «Металлики», а после – и на Кипелова.

Лаулиньский перевал, хы

Большая Уссурка на входе/выходе нацпарка. Местные тут невозбранно рыбачат

Навесной мост выглядит гораздо приветливее среди остатков золотой листвы, чем в снежной мгле

            Вдалеке показался подвесной мост, выглядящий гораздо приветливее среди остатков золотой листвы, чем давеча в снежной мгле. Пока часть команды обследует стоящий у дороги Проклятый Старый Дом, мы с Вовой и Коляном форсируем водную преграду, разводим костёр и начинаем готовить альденты. Подоспевшая Лена выдаёт нам спагетти с утренней перепаковкой тушёнки и на секунду отворачивается…

                 - Слушай, Антох, ну, наверно, спагетти ломаем?

            - Я тебе поломаю, я тебе поломаю, пермите перматоро аборте лезо луе абап-па! Кто ж спагетти ломает, мама миа, кватро перцца перматоре олцоно бамбере оно амиа!

            - НУ НА МИНУТУ ОТОЙТИ НЕЛЬЗЯ, МУЖИЧЬЁ! – раскатами грома раздался сзади гневный Ленин голос. Взгляд её глаз, поразительно схожих бирюзовым сиянием с виденными мною в арктических экспедициях небольшими айсбергами, мог в этот момент заморозить водоём, сравнимый по площади с озером Виктория. – Вот сам теперь и думай, как эти болоньезы ложкой из котла накладывать!

            Ну, тут не поспоришь, мой косяк. Тем не менее, альденты, благодаря талантам Рузили, оказались в тарелках и были моментально проглочены нагулявшим аппетит турьём.

Финиш

           Финальная съёмка на мосту и под мостом – и вот уже запылённая «Вокси», урча мотором в лучах закатного солнца, пускается в обратный путь, шелестя из динамиков баритоном Маршала о том, что снег – всего лишь белый пепел, не долетевший до весны. Задумчиво развалившись на заднем сиденье, Вова анализирует поход, сокрушаясь, что из-за непогоды многого не увидели, остался неосмотренным Орочонский Бог и вообще, чтобы упороться в снегу, не обязательно было ехать в такую даль. С другой стороны, новые места – это всегда хорошо и вообще, кто знает, будет ли повод ещё раз сюда заглянуть. Сходимся, как обычно, на том, что поход – он не важно куда, важно – с кем, и вот в этом плане он оправдал все страдания водителей на триста шестьдесят девять процентов.

Белый пепел кружит над землей,
Белый пепел сгорит на глазах…

            Багровое солнце медленно скользит к горизонту в осенней дымке, проплывая над поразительно напоминающей африканскую саванну равниной. Мимо проносятся пятна выжженной травы, следы пожара, который мы видели в ночи по дороге на Дальний Кут. Здесь снегопад, обрушившийся с небес, загасил пламя, и теперь настоящий пепел кружится в воздухе, создавая картину, обратную той, что нам из динамиков пытается рассказать дядя Саша.

…И разлетятся наши цепи,
Пылая в небе до утра.
А снег — всего лишь белый пепел,
Всего лишь пепел от костра.

           

          Микроавтобус резво катит по дороге, взяв курс на Дальнереченск. На долю секунды тучи в темнеющем небе над ним принимают облик старого удэгейца с длинной трубкой во рту, задумчиво смотрящего вслед едущей по дороге светящейся точке.

            - Наш разговор ещё не окончен. До встречи на Облачной, старый мазафака. – прошелестел холодный порыв ветра, кидая вслед машине пригоршню снега…

                   Колян смотрит на тебя, как на локальное препятствие

Вместо резюме: в силу не очень благоприятных метеоусловий, часть достопримечательностей парка осмотреть не удалось. Это является хорошим поводом устроить повторный маршрут в эти края, например, в формате велопробега, уже не через Заманиху, а по серпантину в один из весенне-летних сезонов.

 

 

 

 

 

 

 

 

Антоха «Спелик» Владимиров, 12.11.2025